Уезжая летом, с широко раскрытыми глазами мы были ошеломлены.
К зиме те далекие мили наложили свой отпечаток на каждое лицо.
Мы играли как цыганские свадьбы, рубашки были залиты шампанским.
Заходили в катакомбы и поднимали скелеты из могил.
Теперь все вы, дети, положившие свои топоры на алтарь песни,
Пусть ваши голоса будут правдивы, пусть ваши сердца бьются сильно.
Но когда вы входите в звуки этой сладкой, сладкой ярости,
Лучше играйте, как кубинский огонь,
и оставляйте свою кровь на сцене.
Кровь на сцене!
Кровь на сцене!
Мы крали часы в этой прекрасной дымке
В громе барабанов и пламени трубы.
Глаза дикие, огни мигают, пот пропитывает до костей.
Иногда нам нечего было дать, но мы всё равно зажигали.
Теперь все вы, дети, положившие свои топоры на алтарь песни,
Пусть ваши голоса будут правдивы, пусть ваши сердца бьются сильно.
Но когда вы входите в звуки этой сладкой, сладкой ярости,
Лучше играйте, как кубинский огонь,
и оставляйте свою кровь на сцене.
Кровь на сцене!
Кровь на сцене!
Кровь на сцене!
Кровь на сцене!
Я хочу тебя, ты мне нужна
Ты находишь меня, я покидаю тебя.
От Гаваны до окраиных улиц невидимых городов.
Да, я шепчу, я кричу тебя.
Ты преследуешь меня, ты снишься мне.
Но в тот момент, когда я беру тебя в руки, ты исчезаешь.
Ты моя нирвана и моя пытка.
Мой гуру, моя охотница.
Я обожаю тебя, ты одна единственная,
Кто знает моё тайное творение
От песков Ла Луизы до Рио,
Где Христос Искупитель
Вопиёт: «Вы, пауки желания, пришло время
Играть на всю катушку”.
Вот так!
Вот так!
Вот так!
Живьём!
Теперь все вы, дети, положившие свои топоры на алтарь песни,
Пусть ваши голоса будут правдивы, пусть ваши сердца бьются сильно.
Но когда вы входите в звуки этой сладкой, сладкой ярости,
Лучше играйте, как кубинский огонь,
и оставляйте свою кровь на сцене.
Кровь на сцене!
Кровь на сцене!
Кровь на сцене!
Лучше играйте, как кубинский огонь,
и оставляйте свою кровь на сцене.
Кровь на сцене!
