Crimson II
Let no man breach the gate to this most blasphemous of halls
Lest bitterness and chaos be the harvest they wouldst reap
For he must n'er become a slave to this Child's beck and call
For she must never waken, waken from her Crimson Sleep..
The monastery stood towering above the ruined city
It shadowed all the new emerging settlements and homes
To look down on the ruins was to sympathize and pity
All the suffering and heartache, all the graves and broken bones
For buried there a testament to the evil of a queen
A misery that spread across a weak and stricken land
The crimson birth that swamped the earth in dark and deadly dreams
And all mankind did bow beneath the power of her hand
And in the monastery garden sat a woman with a book
A manuscript that lay within her frail and trembling arms
She looked around her nervously as guilt rose in her heart
But the sway of curiosity had drawn her out too far
The sway of curiosity had drawn her out drawn her out too far
She wavered on the threshold of a dangerous decision
For this dark tome was no for human eyes to ever read
The pages dripped with legions of persuasive words and visions
So the volume had been hidden well, but now it had been freed
For no apparent reason had the woman been drawn in
Perhaps it was a twist of fate, an absence of real thought
She wandered to a room that before she'd never been
And all at once the interest of her senses had been caught
The interest of her senses had been caught
For no apparent reason had the women been drawn in
Where rows of dusty books lay in an ominous display
But one ancient leather binding had the grain of human skin
And seized with curiosity she stole this book away
And now she sat alone in the concealment of the night
She was hungry now to liberate the writings from their cage
The glimmer of a feeble moon provided her with light
As she opened up the cover and began to read the page
Fly, soul, the body's guest,
Upon your impish arrant
Let none be guided by false confession
Truth shall be your warrant
Fly soul for your body must die x2
But for those who seek eternity
For those who yearn prosperity
From this single act of sanity
Will raise you far above humanity
Oh willing host who doth not know
The full desire of this prisoner
You walk where angels fear to go
Thou shalt soon embrace the reckoner
Thy halo of glory, hope's true gage
May prove to be an evil pilgrimage
Something had happened beyond her control
A moment of madness unfettered a soul
That would relish a freedom denied once before
By a desperate nation with it's back to the wall
Within a split second of reading this text
The spirit was free and had fled from its nest
It was eager to grow from this sudden reprieve
And thus in the woman a life was conceived
From the beginning the world was misled
As a baby was born in a monastery bed
The miracle happening here on this Earth
Was perceived as a glorious new Virgin Birth
From the moment in time that baby was born
The sun did now rise on a new Crimson dawn
And the creature just bided its time undiscovered
So safe in the cradling arms of the mother
But for those who seek eternity
For those who yearn prosperity
From this single act of sanity
Will raise you far above humanity
Secure from the world, the child remained hidden
A serpent disguised in the Garden of Eden
And all who looked down on this newly born babe
Were ignorant now of the path this would take
The people were blind to the subtle control
That was exercised daily upon every soul
With no room to question this delicate life
All fears would be drowned and all doubts would be stifled
But one single mind did stand out from the crowd
Though quiet at first – with hardly a sound
The Mother Superior harbored suspicion
Brought to her heart by three simple visions
[The Visions
The first was a planet engulfed by the sea
No dry land in sight, not a mountain or tree
No rock jutted out from the endless horizon
Or flowers to mark out the changing of seasons
No animals dwelt in the forests or fields
All life was extinct; its fate had been sealed
By the curse of a violent unstoppable flood
Mankind had been drowned in an ocean of blood
The next revelation was vivid and cruel
It depicted two swordsmen engrossed in a duel
The one held a sword that was silver and pure
The other a sword that was red to the core
They fought as the sun rose high in the sky
Their fight would not end until one of them died
No room did they have for an error to make
For the future of life was the trophy at stake
But one of the warriors flouted the rules
And with cunning and guile had the other one fooled
As he held up his hands in a gesture of peace
The silver opponent allowed this retreat
Then the man with the red sword attacked from behind
Left the silver sword fighter defeated and blind
Then carnage ensued that no man could condone
As the bloody red blade sliced through sinew and bone
All day did the swordsman attack without halt
Though the other lay dead from the frenzied assault
Until by the twilight and all that remained
Were the echoes of death and a fresh crimson stain
And so came the third of these unyielding visions
A picture of war and ferocious divisions
An army of saviors marching as one
Aware that the end had already begun
They arrived in a field, which was wide and expansive
They waited in silence both ready and pensive
The grassland was strewn with small crimson petals
Their fragrance was sweet with the stench of the devil
And slowly but surely they fell into sleep
Their consciousness gone as they slumped in defeat
And there they still lie bereft of their willpower
Brought to their knees by the strength of a flower]
The three visions, the Mother Superior bore
A bitter forewarning of what was in store
This infant so frail must not grow to be strong
The world was at risk if she waited too long
So veiled by the blackness of night she did creep
And enter where mother and child were both asleep
And onwards she moved to where the crib lay
She leant over the baby and started to pray
She prayed for forgiveness for what she would do
She prayed that the knife in her hand would aim true
But all of a sudden she was now paralyzed
The baby daughter had opened her eyes
And into those eyes, the woman gazed
The look in her face was both haunted and crazed
She was smothered and swamped in confusion and sadness
The first to be gripped by this foul crimson madness
This brutal psychosis could not be explained
No one single cause was suggested or blamed
But no one could think that a child was involved
And the mystery illness remained unresolved
So all seemed as normal for seven short years
A veil of deception dissolved any fears
But there was one lapse in the child's disguise
And that could be seen in the depths of her eyes
The message could clearly be discovered there
In the glimpse of the universe found in her stare
Her gaze was hypnotic, unbearably strong
Suspicions were growing, it wouldn't be long
Oh willing host who doth not know
The full desire of this prisoner
You walk where angels fear to go
Thou shalt soon embrace the reckoner
Now and then a question would be raised
Strong misgivings threatened to be voiced
But these were judgments wiser not to say
To doubt the child could prove to be a rash and deadly choice
By now the Crimson reign had proved too much
The monastery was shadowed under dread
But fear decreed that hostile thoughts be crushed
For the creature had the power to crawl inside your head
To crawl inside your head
The mother in her darkest moment knew
The time had come for action to be taken
A journey must be made to hidden truths
She must return and read again the book she had forsaken
Forsaken
This tome presented many further views
Essential rules of power were revealed
And thus the pages offered up one clue
The child bore one significant Achilles Heel
Should the Crimson Queen be blinded, then powerless she'll be
Bereft of piercing vision, her victims will be free
Salvation lies in banishing this creature to the dark
Let not your hand be hesitant or death will be your mark
Lest regained sight should speed her flight away from burning hell
A steady heart must seal her back within her crimson cell
And thou who didst release this most vindictive enemy
Must serve to be her warder there for all eternity
One quiet night the lady traveled out beyond the monastery
Her quest was one of urgency and human preservation
She traveled with companions to reach the ruined city
Where lay the means to save her kind, a path to their salvation
When there they searched for evidence of where the Queen once slept
And came upon a gateway, which was tightly closed and barred
A stark inscription warned them of the risk of their next step
But choices were no more; they had already come too far
Let no man breach the gate to this most blasphemous of halls
Lest bitterness and chaos be the harvest they wouldst reap
He must n'er become a slave to this Child's beck and call
For she must never waken from her Crimson Sleep
With fresh resolve the women carried on towards their goal
And found themselves a cell where crimson shade were scattered
A sight so dreadful it chilled their very souls
The cell had long been drained and all around the glass lay shattered
A movement in the shadows
A flash of blazing light
The child stood before them
With murder in her eyes
The women ran towards her
To try to stem the tide
Of pure and crimson anger
There was nowhere left to hide
Too slow was their reaction
They were thrown back off their feet
Their throats were filled with panic
As they stared at harsh defeat
Too weak was their protection
They couldn't staunch the trail
Of vitriol and vengeance
Meted out for this betrayal
So the mother's brave compatriots
|
Багрец 2
Пусть никто не преодолеет врата в этот самый нечестивый из замков,
Чтобы не стали злоба и хаос урожаем, собранным им.
Ибо он никогда не должен повиноваться приказу и зову этого Чада.
Ибо она никогда не должна пробудиться, пробудиться из Багрового Сна…
Монастырь стоял, возвышаясь над разрушенным городом.
Он отбрасывал тень на вновь появляющиеся поселения и дома.
Кто бы ни посмотрел вниз на руины, проникался сочувствием и жалостью.
Все муки и страдания, все могилы и сломанные кости.
Ибо, погребённые там – свидетельство зла королевы,
Невзгод, простиравшихся над слабой поражённой землёй,
Кровавого рождения, затянувшего землю в мрачные смертельные сны.
И всё человечество склонилось под её властью.
А в монастырском саду сидела женщина с книгой,
Рукописью, лежавшей в её слабых дрожащих руках.
Она нервно оглядывалась вокруг себя, поскольку чувство вины нарастало в её сердце,
Но сила любопытства завела её слишком далеко.
Сила любопытства завела её, завела её слишком далеко.
Она колебалась, стоя на пороге опасного решения,
Ибо эта тайная книга была вовсе не для того, чтобы быть когда-либо прочитанной.
Страницы источали множество убедительных слов и образов,
Поэтому эта книга была хорошо спрятана, но теперь она была на свободе.
Без всякой видимой причины была вовлечена эта женщина.
Возможно, это были превратности судьбы, отсутствие умысла.
Она забрела в комнату, в которой никогда раньше не была.
И вдруг что-то привлекло её внимание,
Что-то привлекло её внимание.
Без всякой видимой причины была вовлечена эта женщина
Там, где ряды пыльных книг простирались в зловещей экспозиции.
Но один древний кожаный переплёт имел текстуру человеческой кожи,
И, охваченная любопытством, она похитила эту книгу.
И вот, она сидела одна под покровом ночи.
Теперь она жаждала освободить писания из их заключения.
Тусклая бледная луна давала ей свет,
Когда она открыла обложку и стала читать.
Лети, душа, гость тела
На своей злой сущности.
Пусть никто не будет ведом притворным признанием.
Правда будет твоим основанием.
Лети, душа, ибо твоё тело должно умереть. х2
Но для тех, кто стремится к вечной жизни,
Для тех, кто жаждет успеха
От этого однократного разумного действия,
Поднимешься ты высоко над человечеством.
О, добровольный хозяин, не ведающий,
Чего в действительности желает этот пленник,
Ты ходишь там, куда боятся пойти ангелы.
Ты вскоре примешь того, кто сведёт счёты.
Твой нимб славы, истинный залог надежды
Может в действительности оказаться губительным паломничеством.
Произошло что-то ей неподвластное.
Мгновение безумия освободило её душу,
Которая непременно получит удовольствие от свободы, когда-то прежде отвергнутая
Отчаянной нацией, попавшей в тупик.
В течение доли секунды прочтения текста
Дух был свободен и убежал из своего гнезда.
Он страстно желал воспользоваться этим внезапным помилованием.
И, таким образом, в этой женщине было дано начало жизни.
С самого начала мир бы введён в заблуждение,
Когда младенец родился в монастырской кровати.
Это чудесное происшествие здесь, на Земле
Было воспринято, как прославленное новое непорочное зачатие.
С того момента, как родился младенец,
Солнце вставало в новом багровом рассвете.
А существо просто ждало своего времени необнаруженным
В полной безопасности, прижатое руками матери к груди.
Но для тех, кто стремится к вечной жизни,
Для тех, кто жаждет успеха
От этого однократного разумного действия,
Поднимешься ты высоко над человечеством.
Защищённое от этого мира, дитя оставалось скрыто.
Змей, затаившийся в райском саду.
И все, кто смотрели на этого недавно рождённого младенца,
Не знали, какой оборот это примет.
Люди были слепы к неуловимому управлению,
Которое каждый день воздействовало на каждую душу,
Не оставляя возможности на сомнение в изысканности этой жизни.
Все страхи будут погребены, а все сомнения будут подавлены.
Но лишь один разум выделялся из толпы,
Хоть и тихий поначалу, почти беззвучный.
Настоятельница испытывала подозрение,
Привнесённое в её сердце тремя простыми видениями.
[Видения:
Первым была планета, поглощённая морем.
Без суши в поле зрения, ни горы, ни дерева,
Ни скалы, выпирающей из-за бесконечного горизонта,
Ни цветка, чтобы отследить смену времён года,
Ни зверя, обитающего в лесах или полях.
Всё живое вымерло; его судьба была предрешена.
Проклятое неудержимым, неистовым наводнением
Человечество утонуло в океане крови.
Следующее откровение было ярким и жестоким.
Оно показало двух мечников, поглощённых дуэлью.
У одного в руках был меч, серебряный и чистый,
У другого меч был полностью красным.
Они сражались, пока солнце поднималось высоко в небо.
Их сражение не прекратится, пока один из них не умрёт.
У них не было шанса на ошибку,
Ибо будущее жизни было поставлено на кон.
Но один из войнов пренебрёг правилами
И коварством и вероломством ввёл другого в заблуждение.
Когда он поднял свои руки в жесте мира,
Серебряный противник принял это отступление.
Затем человек с красным мечом напал сзади,
Оставив бойца с серебряным мечом поражённым и ослеплённым.
За этим последовала неоправданная резня,
Когда кровавое красное лезвие резало сухожилия и кости.
Весь день беспрерывно атаковал мечник,
Не смотря на то, что другой лежал, умерщвлённый бешеным нападением,
Пока не наступили сумерки, и всё, что осталось,
Лишь отголоски смерти и свежее багровое пятно.
И вот явилось третье из этих неподатливых видений:
Картина войны и жестоких дивизий.
Армия спасителей идёт строем как один,
Осознавая, что конец уже начался.
Они прибыли на поле, которое было широким, огромным.
Они ждали в тишине готовые и задумчивые.
Луг был усыпан маленькими багровыми лепестками,
Их аромат был сладок, но это была дьявольская вонь.
И медленно, но верно они погрузились в сон.
Их сознание покинуло их, когда они были разгромлены.
И они всё ещё лежат там, утратившие силу воли,
Поставленные на колени силой цветка.] (1)
Три видения, явившиеся настоятельнице,
Суровое предупреждение о том, что предстояло.
Этот ребёнок, пока что слабый, не должен вырасти и стать сильным.
Мир будет под угрозой, если она будет слишком долго ждать.
Так, скрытая в темноте ночи, она прокралась
И вошла туда, где спали мать и дитя.
И она двинулась вперёд, туда, где стояла кроватка.
Она наклонилась над младенцем и стала молиться.
Она молила о прощении за то, что собиралась сделать.
Она молила, чтобы её рука с ножом не дрогнула.
Но, ни с того, ни с сего, её парализовало.
Маленькая девочка открыла глаза.
И в эти глаза женщина смотрела не отрываясь.
Взгляд, направленный на её лицо, был одновременно испуганным и безумным.
Ей овладели смущение и печаль.
Она стала первой, кем овладело это гадкое багровое безумие.
Этот зверский психоз был необъясним.
Не было никаких причин, чтобы что-то предположить или кого-то обвинить,
Но никто не мог и подумать, что к этому могло быть причастно дитя,
И загадочная болезнь осталась необъяснимой.
И всё казалось нормальным семь быстрых лет.
Вуаль обмана развевала любые страхи.
Но была одна странность в облике ребёнка,
Которую можно было увидеть в глубине её глаз.
Послание можно было прочесть
В проблеске мира, находящегося в её взгляде.
Её взор был гипнотическим, невыносимо сильным.
Подозрения нарастали, оставалось недолго.
О, добровольный хозяин, не ведающий,
Чего в действительности желает этот пленник,
Ты ходишь там, куда боятся пойти ангелы.
Ты вскоре примешь того, кто сведёт счёты.
То и дело будет подниматься вопрос.
Серьёзные опасения грозились оглашением.
Но то были суждения, которые разумнее было бы не оглашать,
И не сомневаться в том, что дитя сможет доказать опрометчивость и смертельность такого решения.
К этому времени Багровое правление подтвердило слишком многое.
Монастырь был под тенью ужаса.
Но в опасении она решила, что враждебные мысли должны быть подавлены,
Ибо у создания были способности пробираться в чужие головы,
Пробираться в чужие головы.
Мать в самый безнадёжный момент поняла,
Что пришло время принять меры.
Нужно отправляться в путь к скрытым истинам.
Она должна вернуться и снова прочитать книгу, которую оставила,
Оставила.
Эта книга дала множество новых идей.
Основные принципы её сил были обнаружены.
И, таким образом, страницы дали путеводную нить.
У дитяти была одна важная Ахиллесова пята.
Если Багровую Королеву ослепить, то она будет бессильна.
Лишённые пронзительного взгляда, её жертвы будет освобождены.
Избавление – в изгнании создания во тьму.
Пусть не дрогнет твоя рука, или смерть станет твоим клеймом.
Чтобы вернувшееся зрение не позволило ей улететь из палящего ада,
Человек с непоколебимым сердцем должен заново запечатать её внутри багровой камеры.
И ты, кто выпустила самого мстительного врага,
Должна вечно служить там её надзирателем.
Однажды, тихой ночью женщина ушла за пределы монастыря.
Её поиск был неотложным, он был ради спасения людей.
Она и её спутники двигались к разрушенному городу,
Где находится возможность защитить её род, путь к их спасению.
Прибыв, они искали признаки места, где когда-то спала Королева,
И натолкнулись на ворота, которые были наглухо закрыты и заперты.
Строгая надпись предупреждала их об опасности их следующего шага,
Но другого выбора не было; они уже зашли слишком далеко.
Пусть никто не преодолеет врата в этот самый нечестивый из замков,
Чтобы не стали злоба и хаос урожаем, собранным им.
Ибо он никогда не должен повиноваться приказу и зову этого Чада.
Ибо она никогда не должна пробудиться из Багрового Сна…
С чистыми помыслами женщина продолжила движение к своей цели,
И они нашли камеру там, где витала багровая тень.
Ужасное зрелище напугало их до глубины души:
Камера уже давно была пустой, а вокруг повсюду лежало разбитое стекло.
Зашевелились тени,
Вспышка яркого света –
Дитя стояло перед ними
И гибель читалась в её глазах.
Женщины побежали к ней,
Чтобы попытаться остановить поток
Чистого багрового гнева.
Больше негде было спрятаться.
Но их реакция была слишком медленной,
Они были сбиты с ног.
Их переполнила паника,
Когда они наблюдали жестокий разгром.
Их защита была слишком слаба.
Они не могли остановить преследование
Сарказма и мести,
Выпавших на эту измену.
Таким образом, храбрые соплеменники матери,
Охваченные убийственной болью,
Умерли, корчась в грязи.
В безумии они истекали кровью.
Они заглянули в глаза дитяти
И погибали в отчаянии
От образов, невыносимо
Отвратительных для человека.
Избавление – в изгнании
Создания в тьму.
Пусть не дрогнет твоя рука,
Или смерть станет твоим клеймом.
Но надежда всё ещё оставалась,
Без права на страх или сомнение.
Мать знала, что выбора нет,
Она должна была закончить это сейчас.
Она с трудом продвигалась через запятнанную кровью землю.
Она отвела глаза от сурового острого взгляда.
Но втайне она знала, что нашла
Путь за пределы этого кошмара.
За пределы этого кошмара.
Ещё несколько секунд отмеряли путь
Между успехом и провалом.
Человечество встретится лицом к лицу с последствиями
Этого смертельного противостояния.
Борись за глаза,
Чтобы ослепить чудовище.
Иди и пересеки черту.
Борись за эти непрощающие глаза.
Она скрыла себя размышлениями ни о чём,
Покровом бессодержательности.
Её дочери не удалось заглянуть за пределы
Материи бесполезности.
На мгновение они были лицом к лицу.
Ни намёка на то, что произойдёт.
Но её разум всё ещё отказывался сдаваться.
Эти мысли не должны быть увиденны.
Борись за глаза,
Чтобы ослепить чудовище.
Иди и пересеки черту.
Борись за эти непрощающие глаза.
Сильный удар, отчаянный быстрый удар.
Мир вокруг наполнен оттенками красного.
Вынужденна стоять в нерешительности,
В то время как струйки крови стекают по голове дитяти.
Зал наполняется криками неистовой ярости,
Раздражения и беспомощного разочарования.
Охваченная бешеными чередующимися волнами ненависти
Принцесса падает на землю в мрачном успокоении.
Её ослепление останавливает рост нарождающейся силы,
Растущей внутри её как некий ядовитый цветок.
Лезвие тьмы пронзает её по рукоятку,
И цветок внутри начинает увядать.
Но времени мало, нужно действовать,
Не время рассуждать о сожалении или ошибках.
Не время искать сомнительные оправдания.
Момент Избавления должен настать сейчас!
Брось меня в багровое пламя.
У тебя есть силы, если я ослепну,
Свергнуть моё злое правление
И бросить меня в темницу времени.
Брось меня в багровое пламя,
Запри врата ада.
Пропой эти слова священного устава.
Запечатай меня в моей багровой камере.
И, таким образом, заклинание было прочитано.
Голоса отдавались эхом со всех сторон.
Женщина улыбалась в слабом восторге,
Очарованная звуками.
И с этими напевами высших знаний
Смертная плоть начала растворяться.
Вскоре не осталось ни дитяти, ни матери.
Их земные тела, тела разложились.
Брось меня в багровое пламя,
Запри врата ада.
Пропой эти слова священного устава.
Запечатай меня, запечатай меня в моей багровой камере.
И всё ещё внутри зала стоит
Одинокая камера с багровой краской,
Вновь запечатанная словами, произнесёнными Человеком,
Насыщенная силой духовной Правды.
Две души заключены на вечность,
Свет и тьма связанны навсегда.
Две души, которым уже никогда не освободится,
Не найдут пути назад.
Пленённые вне досягаемости глупцов
И вдали от любопытных взглядов.
Нет теперь источника для руководства или проповедей,
Нет шанса влиять или вести.
Её последняя жертва
Обеспечила человеческую расу надеждой.
И, таким образом, она держит священную книгу
Пленником в своём багровом мире,
Чтобы не стали злоба и хаос урожаем, собранным им.
Ибо она никогда не должна пробудиться из Багрового Сна.
1 – данный фрагмент присутствует в буклете, но отсутствует в самой композиции
Автор перевода - Oleg из Ярославля
|
