(Томсон:)
Позволь сфотографировать тебя…
(Эмили:)
Это камера?
(Томсон:)
Да, она. Когда я подожгу порошок…
(Эмили:)
Ах! Сколько времени это займёт?
(Томсон:)
Хм, ты можешь долго сидеть прямо?
(Эмили:)
Почему ты спрашиваешь?
(Томсон:)
На тот случай, если ты не можешь. Тогда придётся зажать твою голову в тиски…
(Эмили:)
Вы действительно так делаете?
(Томсон:)
Ты бы удивилась, узнав, как часто.
(Эмили:)
Меня уже достаточно зажимали…
(Томсон:)
Я не понимаю…
(Эмили:)
Он не понимает, не так ли…
(Томсон:)
Что это за синяки?
(Эмили:)
Знает ли он, где находится?
(Томсон:)
Эти рваные раны… Я могу взглянуть?
(Эмили:)
Зачем всё это?
(Томсон:)
Почему она здесь?
Она совсем не похожа на сумасшедшую..
Я могу украсить твои волосы цветами?
(Эмили:)
Кажется, он сильно нервничает…
(Томсон:)
Прошу прощения…
(Эмили:)
Он очень милый…
(Томсон:)
Вот так… всё лучше и лучше.
(Эмили:)
Стоит спрятать шрам?
(Томсон:)
Нет! Шрам красив… Прямо как сердце…
(Эмили:)
Я снова Офелия. Это когда-нибудь кончится? Никогда? Что за патологическая притягательность суицидальных девушек? Притвориться, что тонешь… стонать и вздыхать… единственное, чего ты не знаешь, это причина. Эта одержимость – сумасшествие в своей самой извращённой форме. Боже мой, какая цель у этой игры, если всё всегда кончается одинаково? Бедняга Шекспир ворочается в гробу! Я всё ещё должна хорошо себя вести… Маленькая рабыня доктора…
(Томсон:)
Нет! Нет, это идеально! Замри! Это гораздо более естественно,
Я никогда не видел такого лица, как у неё… миру стоит присмотреться к нему…
Что ж, полагаю, вот почему меня отправили сюда. Мисс, я думаю, вы…
(Эмили:)
Я ничего не сделала…
(Томсон:)
Она сделала больше, чем знает…
(Эмили:)
Я так давно не слышала этих слов… Меня преследуют…
(Томсон:)
Почему она должна быть в заключении? Я не понимаю…
(Эмили:)
Он не понимает, не так ли…
