Passage of the Сrane
I was born into this terror, unsuspecting as I was
A life ward child, not aware of all the misery.
No idea of the blame this world already had to shoulder,
As an untold crime came down and sealed my fate.
No premonition of the doom impending,
Not knowing of my strife for life to come.
Soon gone were the years of my levity –
Eleven summers before darkness fell.
[Chorus:]
Keep this paper crane, one of a thousand.
There never was a guilt to burden myself.
My hopeless cry, it went unheard.
And unlike me, you knew there were no gods to save me.
You knew there were no gods to save me!
Still no idea of the blame this world would have to shoulder,
As for one last time I bid the cranes farewell.
Passing by like timid ghosts,
Summoners of a placid world,
Never reaching me.
Masters of a peaceful life,
Moving on to stainless shores,
Never teaching me.
“Now I lay my aching hands to rest,
As I bid my crane farewell.
And I wish for an echo of my forlorn life to be your melody!”
[Chorus:]
Keep this paper crane, one of a thousand.
There never was a guilt to burden myself.
My hopeless cry, it went unheard.
And unlike me, you knew there were no gods to save me.
All hope in vain, you just murdered them,
Banished the crane, all hope in vain.
Banished the crane from the meadows of this life…
|
Полёт журавля*
Я была рождена в этом ужасе, ничего не подозревая, потому что я была
Желающим жить ребёнком, не знающим всех этих страданий.
Не представляю той вины, которую этот мир должен был на себя взять,
Когда произошло неописуемое преступление и предопределило мою судьбу.
Не было ни предчувствия приближающейся погибели,
Ни осознания того, что скоро начнётся моя борьба за жизнь.
Беззаботные годы прошли быстро –
Одиннадцать лет перед тем, как опустилась тьма.
[Припев:]
Сохрани этого бумажного журавля, одного из тысячи.
Я не была ни в чём виновата, чтобы возложить на себя это бремя.
Мой полный безнадёжности крик остался неуслышанным.
И в отличие от меня, вы знали, что не было богов, способных меня спасти.
Вы знали, что не было богов, способных меня спасти!
По-прежнему не представляю той вины, которую этот мир должен был на себя взять,
Когда я в последний раз простилась с этими журавлями.
Улетающие, словно пугливые призраки,
Призывающие мир к безмятежности,
Вечно ускользающие от меня.
Учителя мирной жизни,
Летящие вдоль чистых берегов,
Никогда не обучавшие меня.
“Теперь я опускаю свои руки, чтобы дать им покой,
Когда я прощаюсь со своими журавлями.
И я хочу, чтобы отголосок моей несчастной жизни стал вашей мелодией!”
[Припев:]
Сохрани этого бумажного журавля, одного из тысячи.
Я не была ни в чём виновата, чтобы возложить на себя это бремя.
Мой полный безнадёжности крик остался неуслышанным.
И в отличие от меня, вы знали, что не было богов, способных меня спасти.
Все надежды напрасны, вы просто их убили,
Прогнав журавля, сделав все надежды напрасными.
Прогнав журавля с просторов этой жизни…
* Данная песня повествует о японской девочке Садако Сасаки, которая в возрасте двух лет находилась в Хиросиме в момент, когда на неё сбросили атомную бомбу. В возрасте 12 лет у неё впервые проявились симптомы лучевой болезни, и ей диагностировали лейкемию (рак крови). Когда она лежала в больнице, ей рассказали старую японскую легенду: журавль, который в Японии считается счастливой птицей, живет тысячу лет; если больной человек сделает из бумаги тысячу журавликов, он поправится. Садако поверила в легенду и принялась делать 1000 бумажных журавликов, несмотря на невыносимую боль. Однако это её не спасло.
Автор перевода - VanoTheOne
|
