Cirkus (including Entry of the Chameleons)
Night: her sable dome scattered with diamonds,
Fused my dust from a light year,
Squeezed me to her breast, sowed me with carbon,
Strung my warp across time.
Gave me each horse, sunrise and graveyard,
Told me only I was her;
Bid me face the east closed me in questions
Built the sky for my dawn …
Cleaned my feet of mud, followed the empty
Zebra ride to the Cirkus,
Past a painted cage, spoke to the paybox
Glove which wrote on my tongue –
Pushed me down a slide to the arena,
Megaphonium fanfare
In his cloak of words strode the ringmaster
Bid me join the parade …
“Worship!” – cried the clown. “I’m a T.V.
Making bandsmen go clockwork,
See the slinky seal Cirkus policeman;
Bareback ladies have fish.”
Strongmen by his feet, plate-spinning statesman,
Acrobatically juggling –
Bids his tamers go quiet the tumblers
Lest the mirror stop turning …
Elephants forgot, force-fed on stale chalk,
Ate the floors of their cages.
Strongmen lost their hair, paybox collapsed and
Lions sharpened their teeth.
Gloves raced round the ring, stallions stampeded
Pandemonium seesaw …
I ran for the door, ringmaster shouted,
“All the fun of the Cirkus!”
|
Цирк (включая выход на сцену Хамелеонов)
Ночь, чей траурный свод усыпан алмазами,
Расплавляла мою пыль с расстояния в световой год,
Прижимала меня к груди, засевала углеродом,
Протягивала мою основу для ткани через время
Давала мне и коня, и рассвет, и кладбище,
Говорила, что лишь я был ее;
Велела обратиться лицом на восток, окружала вопросами,
Возводила небеса для моего рассвета:
Очистив ноги от грязи, я последовал бессмысленной
Дорогой зебры к Цирку
Мимо раскрашенной клетки, обращался к ручной кукле
В цирковой кассе, которая писала на моем языке.
Она вытолкнула меня на арену по спускному жёлобу
Под многократно усиленные звуки фанфар.
В плаще из слов, большими шагами вышагивал инспектор арены,
Велел мне присоединиться к параду:
<Поклоняйтесь!> – вскрикнул клоун. <Я - телевизор,
Заставляю оркестрантов ходить, как заводных,
Увидеть полицейского Цирка недоношенных тюленей
И как дамы на неоседланных лошадях едят рыбу>.
Силачи у ног крутящего тарелки чиновника,
Акробатически жонглирующего.
Он велит своим укротителям идти успокаивать акробатов,
Чтобы это зеркало не перестало вращаться:
Слоны вели себя непристойно, силой накормленные несвежим мелом,
Ели полы своих клеток.
Силачи лысели, цирковая касса терпела крах и
Львы точили зубы.
Ручные куклы скакали по кругу, жеребцы бежали в панике.
Адские качели:
Я спасался бегством, инспектор манежа кричал:
<Все самое интересное в Цирке!>
|
