Die Tote Kirche
Auf dunklen Bänken sitzen sie gedrängt
Und heben die erlosch'nen Blicke auf Zum Kreuz.
Die Lichter schimmern wie verhängt,
Und trüb und wie verhängt das Wundenhaupt.
Der Weihrauch steigt aus güldenem Gefäß Zur Höhe auf,
hinsterbender Gesang Verhaucht,
und ungewiss und süß verdämmert Wie heimgesucht der Raum.
Der Priester schreitet Vor den Altar;
doch übt mit müdem Geist er Die frommen Bräuche –
ein jämmerlicher Spieler,
Vor schlechten Betern mit erstarrten Herzen,
In seelenlosem Spiel mit Brot und Wein.
Die Glocke klingt!
Die Lichter flackern trüber – Und bleicher,
wie verhängt das Wundenhaupt!
Die Orgel rauscht!
In toten Herzen schauert Erinnerung auf!
Ein blutend Schmerzensantlitz Hüllt sich in Dunkelheit
und die Verzweiflung Starrt ihm aus vielen Augen nach ins Leere.
Und eine, die wie aller Stimmen klang, Schluchzt auf –
indes das Grauen wuchs im Raum,
Das Todesgrauen wuchs:
Erbarme dich unser Herr!
|
Мертвая церковь
Они сидят в тесноте на темных скамейках,
И их погасшие взгляды устремлены вверх на крест.
Огни тускло светят, будто под пеленой,
И печальна и будто под пеленой израненная голова.
Ладан поднимается из золотого сосуда вверх,
Умирающее пение затихает,
И неопределенно и сладко забывается словно бы обрушившееся пространство.
Священник встает перед алтарем,
Но исполняет благочестивые обычаи с утомленным разумом –
Жалкий игрок
Перед плохими богомольцами с бесчувственными сердцами
В бездушной игре с хлебом и вином.
Бьет колокол!
Огни мерцают еще тусклее и бледней,
Словно под пеленой израненная голова!
Играет орган!
В мертвых сердцах шевелится воспоминание!
Кровоточащий, искаженный болью лик кутается во тьму,
И из множества глаз, глядя в пустоту, за ним следит отчаяние,
И один голос, прозвучавший как все, зарыдал.
Тем временем в пространстве нарастал ужас,
Нарастал смертельный ужас:
Сжалься над нами, господь!
Автор перевода - Aphelion из СПб
|
