The hand that rocks the cradle
Please don’t cry
For the ghost and the storm outside
Will not invade this sacred shrine
Nor infiltrate your mind
My life down I shall lie
If the bogey-man should try
To play tricks on your sacred mind
To tease, torment, and tantalise
Wavering shadows loom
A piano plays in an empty room
There’ll be blood on the cleaver tonight
And when darknesss lifts and the room is bright
I’ll still be by your side
For you are all that matters
And I’ll love you to till the day I die
There never need be longing in your eyes
As long as the hand that rocks the cradle is mine
Ceiling shadows shimmy by
And when the wardrobe towers like a beast of prey
There’s sadness in your beautiful eyes
Oh, your untouched, unsoiled, wonderous eyes
My life down I shall lie
Should restless spirits try
To play tricks on your sacred mind
I once had a child, and it saved my life
And I never even asked his name
I just looked into his wondrous eyes
And said: “never never never again”
And all too soon I did return
Just like a moth to a flame
So rattle my bones all over the stones
I’m only a beggar-man whom nobody owns
Oh, see how words as old as sin
Fit me like a glove
I’m here and here I’ll stay
Together we lie, together we pray
There never need be longing in your eyes
As long as the hand that rocks the cradle is mine
As long as the hand that rocks the cradle is mine
Mine
Climb up on my knee, sonny boy
Although you’re only three, sonny boy
You’re – you’re mine
And your mother she just never knew
Oh, your mother…
As long… as long… as long
I did my best for her
I did my best for her
As long… as long… as long as… as long
I did my best for her
I did my best for her
Oh…
|
Рука, качающая колыбель
Пожалуйста, не плачь:
Призраки и буря на улице
Не смогут ни попасть в эту святую обитель,
Ни проникнуть в твой разум.
Я жизнь свою положу,
Если страшилище попробует
Навредить твоей благословенной голове,
Дразнить, терзать и мучить тебя.
Нависают дрожащие тени,
В пустой комнате играет пианино.
Сегодня ночью мясницкий нож окажется в крови,
А когда темнота рассеется и в комнате станет светло,
Я по-прежнему буду рядом с тобой,
Ведь ты значишь для меня всё
И я буду любить тебя до своей смерти.
Твои глаза не должны знать тоски,
Пока рука, качающая колыбель, — моя.
На потолке колеблются тени,
А когда шкаф встаёт на дыбы, как хищный зверь,
В твоих красивых глазах появляется грусть —
В твоих невинных, чистых, удивительных глазах.
Я жизнь свою положу,
Если неприкаянные духи попытаются
Навредить твоей благословенной голове.
Когда-то у меня был ребёнок, он спас мне жизнь,
А я даже имени его не спросил.
Я лишь посмотрел в его удивительные глаза
И сказал: «Больше никогда и ни за что».
Но уже вскоре я вернулся,
Словно мотылёк, летящий на пламя.
Постучи костьми моими по камням,
Я — лишь нищий и никому не принадлежу1.
Видишь: старые как мир слова
Отлично мне подходят.
Я здесь, здесь я и останусь,
Вместе мы лежим, вместе молимся.
Твои глаза не должны знать тоски,
Пока рука, качающая колыбель, — моя,
Пока рука, качающая колыбель, — моя,
Моя.
Заберись мне на колени, сынок.
Хотя тебе лишь три года, сынок,
Ты — мой.
А твоя мама — она даже не знала —
О, твоя мама…
Пока… пока… пока
Я сделал для неё, что мог,
Я сделал для неё, что мог.
Пока… пока… пока… пока
Я сделал для неё, что мог,
Я сделал для неё, что мог.
О…
1) Слегка изменённый детский стишок:
Rattle his bones
Over the stones
It’s only a pauper
Who Nobody owns
Постучи костьми его
По камням,
Он — лишь нищий
И никому не принадлежит.
Автор перевода - Bogarde
|
