Он важно вошёл в комнату,
Шляпа у него, конечно, была набекрень.
Он сказал: «Я… Я слышал,
Что ты умеешь играть
Так, как я люблю».
Я ответила: «Я могу играть,
Так, как только ты захочешь.
Но для начала я хочу,
Хочу узнать:
Детка, сладкое ли, сладкое ли
Твоё жало?
Настоящее ли то, что оно впрыскивает?
Может ли оно вылечить то,
Что другие не смогли?
Если так, то кто-нибудь,
Приведите, приведите, приведите
Меня в чувство,
Потому что я всё ближе
И ближе к кончику
Хвоста скорпиона».
Он сказал: «Я сложил своё оружие
И свой заряженный пистолет.
Я — совершенно загнанный человек.
Закончится всё это
Или начнётся
В твоём кроваво-красном соке?»
Сладкое ли, сладкое ли
Твоё жало?
Настоящее ли то, что оно впрыскивает?
Может ли оно вылечить те места,
Где другие потерпели неудачу?
Если так, то кто-нибудь,
Приведите, приведите, приведите
Меня в чувство,
Потому что я всё ближе
И ближе к кончику
Хвоста скорпиона».
Люби, позволь мне вдохнуть
Вдохнуть тебя,
Растопить смущение,
Пока не появишься
Ты — единение.
