Среди живописных холмов Вирджинии
Ее удерживали как можно дольше.
Они знали, как только белый брат найдет
Белые бусы из раковинок, обвивающие ее кожу,
Реку, дающую жизнь,
Ее тело откроется ему навстречу,
А он протянет к ней руку.
Вот уже она и уходит со словами прощания.
Она может предать
Всех, кого любит.
И даже ждать,
Когда к ним придет их Спаситель.
И в чем-то
Он, может, и прав.
Но, как всегда,
То, что он любит,
Он в ней поменяет:
Ориентир по Солнцу на ориентир по часам,
На торговлю душой.
Она всё равно пожертвует своим телом,
Всё также прикрывая его.
Так проходят сотни лет.
(Красная Дорога прорезана Острым Ножом)
Она девушка, которая знает свое дело.
И она проигрывает понемногу
Сводникам из гетто и президентам,
Которые пытаются разбудить ее бирюзовых змей.
Она не может вспомнить, что они символизируют.
Если вы ее спросите, она не даст ответ.
Она может предать
Всех, кого любит.
И даже ждать,
Когда к ним придет их Спаситель.
И в чем-то
Он, может, и прав.
Но, как всегда,
То, что он любит,
Он в ней поменяет:
Ориентир по солнцу на ориентир по часам,
На торговлю душой.
Она всё равно пожертвует своим телом,
Всё также прикрывая его.
О, Вирджиния!
Ты помнишь?
Нет, даже ты, Вирджиния, не помнишь.
Когда тебя держала за руку земля?
Нет, даже ты не помнишь.
Когда тебя держала за руку Земля?
О, Вирджиния, ты не помнишь.
Она снова впустит тебя домой
Даже ты, Вирджиния…
Ты помнишь?
О, Вирджиния!
Ты не можешь вспомнить свое имя.
