[Джесси обращается к Конгрегации:]
Пожалуйте, друзья мои,
В Рай,
Я знаю скрываемые вами скорби.
Приблизьтесь к свету моему,
Вы расстроены, мадам?
[Джесси обращается к матери:]
Ваше лицо мне знакомо?
Мамочка моя!
Ох, мам, куда ты пропала?
И ты здесь,
И заявляешь, что я сын тебе.
Я – отколотый кусочек жизни твоей,
Эх, мамочка, за коим ты пришла?
Пади предо мной на колени, скажи, что я – единственный.
Ты жизнь мне дала, но затем отняла.
Рожден ли я во грехе.
Иль Мэри брешет?
Я же знаю всю твою подноготную.
Чуть поближе, неужели я ослеп
Пред твоим безумием?
Все твое благочестие на виду здесь,
Мамочка, ну почему?
Ох, мам, куда ты пропадала?
И ты здесь,
И заявляешь, что я сын тебе.
Я – отколотый кусочек жизни твоей,
Эх, мамочка, за коим ты пришла?
Пади предо мной на колени, скажи, что я – единственный.
Ты жизнь мне дала, но затем отняла.
Я загоню чудовище,
Чтоб душу освободить,
И смахну слезы,
Что сковывали вечно меня.
Если и есть улыбка, что видишь ты,
Так это лишь механический
Апельсин, что зреет во мне.
Я проклинаю тьму,
Пылкую судебную тяжбу
И в клочья сердце раздираю.
Смотри же, как от боли корчусь.
Я свершу кровавое жертвоприношение во имя свободы,
Дабы насытить переполняющую меня месть.
Мне всего-то было нужно,
Чтоб кто-нибудь меня любил,
Хоть кто-то, чтоб любил,
Но меня бросили на произвол.
