В домишке старого Монмартра
Живем мы с пьяницей-отцом.
Не знаю я, что будет завтра,
Всех кормит мать своим трудом.
А я болею непрестанно
И мир я вижу лишь в окно.
И страшновато мне, и странно
Глядеть на улицу,
когда темно.
За окном без конца ходят люди,
Слышу я в темноте шепоток.
Лишь усну – резкий крик вдруг разбудит,
От него по спине холодок.
Свистит свисток, и топот ног,
людей круженье:
И тишина на бедной улице моей.
За окном до утра ходят тени,
И в ночи я дрожу все сильней.
Но мне отец сказал однажды:
<Дочь, ты обуза для семьи.
Работать в жизни должен каждый,
Довольно есть хлеба мои.
Ты недурна; по тротуару
Гуляй, родная, вечерком:
Немало женщин, даже старых,
Содержат так себя и дом>.
За окном слышен стук каблучками,
Женский смех, разговор, шепоток:
Но усну – и вдруг визг со свистками,
И от них по спине холодок.
Опять бегут, опять кричат:
и стихло вроде:
И тишина на бедной улице моей.
А потом – снова женщины ходят,
И в ночи я дрожу все сильней.
И вот неделя за неделей
Без денег, крова и тепла:
Не знаю я, как те сумели,
Но я клиентов не нашла.
Мне хоть бы хлеба люди дали!
Но равнодушный слышу смех:
Когда-то все меня пугали,
Теперь же я пугаю всех:
Тротуар: я бреду, спотыкаясь,
На ветру, под дождем, в тишине.
Лишь рыдать над собой мне осталось.
Я одна, мерзну я, страшно мне.
Я не могу так больше жить,
молю я Бога,
Пусть призовет меня к себе навеки он:
Улиц ад – то моя в рай дорога:
Ухожу: мой кошмар завершен:
