Но мы уже, возможно, не виделись,
Извини, я думал… мне казалось…
Но у тебя такая странная манера
Вилять своей красивой задницей.
Куда идешь… такой походкой…
На беду… такая уверенная?
Когда открывается эта твоя трещина,
Я чувствую, что у меня внутри все смеется,
В то время, как теряю свои мысли
Между подтяжками для чулок и твоими трусиками.
Куда идешь… такой походкой…
На беду… такая уверенная?
Ты идешь, как будто бы в мире
Все хорошо…
В то время, как начинается
Третья мировая война,
Которая уничтожит
Твои прекрасные груди, которые ты носишь повсюду.
Каждое сломанное дерево
Будет отмечено твоей кровью
И из твоих набухших сосков
Будут бить ключом зараженные города.
Зараженные общественными взятками,
Как тех обрученных,
И тогда дай себе чуть-чуть пройти,
Пока мы еще успеем.
Да, вот так… я люблю тебя,
Чувствую в венах
Течет, как река,
Твоя весна.
Что меня переносит во времена,
Где блистает искусство Возрождения,
Пока я вижу на воде озера Лекко
Человека с лопатой,
Который начинает копать
И хоронить
всех обжор
Акционерного строительного общества,
Которые во имя выгоды
Ободрали Италию
И атлас земли Милана,
И ту ветвь Лекко,
Уменьшая его, как решето,
От Палермо до Комо,
Я вижу, как они погружаются,
Погружаются во мрак.
И знаешь, кто этот человек?
Некий Александр,
Который был Мандзони,
Когда дышал.
И его месть
Рождается от твоих поцелуев
И от твоей чистоты,
От этой твоей здоровой чувственности,
Которая согревает кровь
И возрождает
То, что умирает.
И возрождает все, что умирает…
И возрождает все,
что умирает…
