Припрятанная в доме бутылка находится
И откупоривается в память об утопленниках.
Нас же, не утонувших, мучает чувство вины,
И мы стараемся ни капли не пролить.
Мы пьём за жизнь, мы пьём до смерти,
Мы будем пить, пока не посадим печень.
Мы держим путь в магазин спиртных напитков,
Мы выпьем всё, что только сможем выпить.
Поднимайте бокалы,
Осушим этот погреб.
Чтоб мне расквасили нос и подбили глаз,
Если этот турчонок не нарывается на драку.
И грудь Шантеклера гордо раздувается,
Ибо честь требует сатисфакции.
Что ж, хвала небесам, мы живём в такое время,
Когда мужчинам нигде, кроме как на сцене,
Не нужно «сладко и почётно умирать за родину»,
Уж точно не сегодня.
Я ещё помню,
Когда был ребёнком,
Я был волен делать всё, что хотел,
Но ничего не делал.
Так вот, теперь, в благоразумном возрасте
Не будем забывать:
Свобода, Равенство, Братство,
Потому что жизнь в старом свете ещё осталась.
Всегда будет Англия (о да, ещё как),
Ирландия и Франция (несомненно),
Лихтенштейн и Финляндия
(абсолютно верно, совершенно неоспоримо),
И у нас есть только один шанс…
Серьёзный юноша с нездоровым загаром
Суёт мне в руку бокал со словами: «Полагаю,
Вы ищете, где продолжить исследование
Божественного вкуса? В таком случае советую
Вам всем пойти со мной в моё пристанище у моря,
Где бокалы переполнятся доступными алкогольными
Изысками, и доступна любовь для желающих.
Какой смысл в этой жизни, если нельзя осуществить свои мечты?!»
О, поднимайте бокалы,
Осушим этот город.
Мы будем пить за гранью разума!
Мы будем пить, пока розовые слоники не появятся
В наших головах, в наших постелях,
В материи наших пижамных штанов.
Не стреляйте, пока не увидите красноту наших глаз
И армию слонов, шествующую следом за нами.
С того дня, как я родился, до той ночи, когда умру,
Все мои возлюбленные будут розовыми и слоноподобными.
