Старый Рокер носил волосы слишком длинные,
штаны – слишком узкие.
Немодный до предела –
пил слишком светлое пиво.
Череп на пряжке ремня – мечты вчерашнего дня –
пророк из придорожной кафешки.
Не звякает мелочёвка под двойными швами
в его депрессии послевоенного поколения.
В-общем, он слишком стар для рок-н-ролла,
но он слишком молод, чтобы умереть.
Да, он слишком стар для рок-н-ролла,
но он слишком молод, чтобы умереть.
Когда-то у него были <Харли Дэвидсон>
и <Триумф Бонневилль>.1
Он считал друзей
по количеству сожжённых ими свечей зажигания
и молил, чтобы так было всегда.
Но он – последний из хиппанов голубой крови,
все его дружки отбывают срок:
женаты, с тремя детьми – живут за кольцевой дорогой,
распродав свои души до самой последней черты.
А у иных из них есть маленькие спортивные машины,
и они встречаются на мероприятиях в теннисном клубе.
Ради выпивки в воскресенье – работа в понедельник.
Они забросили свои синие замшевые ботинки.2
В-общем, они слишком стары для рок-н-ролла,
и они слишком молоды, чтобы умереть.
Да, они слишком стары для рок-н-ролла,
и они слишком молоды, чтобы умереть.
И вот Старый Рокер выкатывает свой байк,
чтобы выжать сотню, прежде чем уехать
Вдоль по трассе <А1> к Скотч-Корнер,
как в былые времена.
И пока он летит – слёзы на глазах –
его подстёгиваемые ветром слова
эхом отдаются в последнем кадре,
и он врывается на магистраль
на скорости порядка 120 миль,
где тормозить уже негде.
И он был слишком стар для рок-н-ролла,
но он был слишком молод, чтобы умереть.
И он был слишком стар для рок-н-ролла,
но он был слишком молод, чтобы умереть.
Нет, ты никогда не будешь
слишком старым для рок-н-ролла,
если ты слишком молод, чтобы умереть.
Нет, ты никогда не будешь
слишком старым для рок-н-ролла,
если ты слишком молод, чтобы умереть.