And when he falleth
Be my kin free fro carnal sin,
Bridle the thoughts of thy Master.
There has past away a glore for the Earth;
A glore that in the hearts and minds of men,
Men denentéd-blindfoldéd by light,
Hourisheth as weed in their well-groom’d garths.
Might I too was blindfoldéd ere,
The quality of mercy and absolution,
Tho’ years have master’d me
Whence cometh such qualities?
A masque of this to fashion:
Build thyself a mirror in which
Seer blest, thou best philosopher!
Solely wanton images of thy desire appear!
‘Tis the Divine Comedy!
‘Tis the Divine Tragedy!
The fool and the mocking court;
The fool and the mocking court.
Fool, kneel now, and ring thy bells!
Fool, kneel now, and ring thy bells!
We hold the Earth fro Heaven away.
Make us guffaw at thy futile follies,
Yet for our blunders – Oh, in shame;
Earth beareth no balm for mistakes –
We hold the Earth fro Hell away.
|
И когда Он пал
Будь мне роднее всех,
Изживши свой плотский грех,
От мыслей о Господине очисти свой разум.
Слава о нем прогремела со всех концов,
Укоренилась в сердцах и умах глупцов,
Ослепила их светом,
Заколосилась сорной травою
В плодородных садах их, невидимых глазу.
Я тоже был слеп и нес это бремя,
Раб милосердия и всепрощения.
Однако, меня научило время.
Где былые мои ощущения?
Они – лишь маска, дань моде – не более.
Сотвори для себя зеркала, где ты –
Лучший философ, благословенный провидец воли
Тобою же вымышленного бога.
Но отразится в них только стыд
И души твоей похоть.
О, Божественная Комедия!
О, Божественная Трагедия!
Глупец и осмеяный двор!
Глупец и осмеяный двор!
Пади на колени, глупец, и в колокол бей;
Пади на колени, глупец, и в колокол бей,
Мы правим Землей из далекого Рая,
Да будет известно тебе.
Заставь нас смеяться, когда ты пытаешься тщетно,
Ваши ошибки настолько смешны, что просто позор;
Но мир не владеет бальзамом от ваших ошибок и ваших скорбей.
Мы правим Землей из далекого Ада,
Да будет известно тебе.
|
